— Это многое объясняет, — согласился Виктор, с интересом наблюдая за происходящим в телевизоре — лесной пейзаж смотрелся не по-весеннему зловеще.

Камера на земле взяла крупным планом ведущего — по сравнению с привычной ему картинкой Виктор оценил операторскую работу значительно ниже среднего:

— «Здравствуйте, уважаемые зрители! С вами Дмитрий Яблонский, и нахожусь я сейчас на Карельском перешейке, недалеко от шоссе Сесторецк — Выборг, он же Виипури, — ведущий сделал выражение лица, будто съел лимон, — в районе приграничного населенного пункта Каменка, где сегодня ранним утром произошла беда — наших солдат атаковала финно-эстонская военщина! — Яблонский вальяжно покачал головой и сделал скорбное выражение лица в довесок к трагическому тону. — Рядом со мной — командующий войсками пограничного района „Северо-Запад-Девять“ подполковник Корнилов, — камера взяла чуть большую панораму и повернулась немного левее от ведущего, к военному, который стоял сбоку, как оказалось».

— Ещё один Корнилов, — с некоторой язвительностью, но тихо, произнёс Виктор.

— А как ты хотел? — Анжелика дернулась, и её попка уперлась в коленку парню, отчего она резко привстала и недовольно развернулась к нему, заслоняя экран телевизора. — У нас большой род, знаешь ли! — с вызовом произнесла она.

— Я ж ничего не говорю, — засмеялся Виктор, миролюбиво поднимая руки. — Садись обратно, смотреть мешаешь! — он показал на колени.

Девушка фыркнула и через пару секунд плюхнулась обратно своей упругой попкой парню на бёдра. Он снова её приобнял — двумя руками под грудью, и его опять взволновало её сердцебиение, упругое тело и приятный аромат волос.

Одновременно Виктор начал рассматривать военного в телевизоре — крепкого человека лето сорока пяти, и его очень поразила униформа и кепи — довольно добротный полевой камуфляж с мелкими вставками осенне-ржавой желтизны, но основной цвет — очень насыщенный оливково-болотный. Знаки различия на военном были несколько другие, но корниловские различия тоже были видны, из чего Виктор сделал неожиданный для себя вывод, что униформа здешней русской армии выглядит примерно так, как на этом военном, а знаки принадлежности к именным корпусам являются дополнительными регалиями.

«Надо будет эту теорию проверить, но это довольно логично, иначе я не представляю, как это всё можно вообще стандартизировать — должны быть общие знаки различия и унифицированная форма по родам войск, а парадная и именных частей — отдельно», — проскочила у парня мысль, навеянная каким-то смутным воспоминанием. Военный нервно поправлял свою магазинную винтовку, которая висела на груди дулом вниз и которая тоже сильно заинтересовала Виктора — в его памяти начался знакомый ему вихрь смутных образов, которые в скором времени должны были сложиться в какую-то картину-озарение.

— «Господин подполковник, здравствуйте! Что же произошло сегодня ранним утром на вашем участке? — чуть повернувшись к военному и крепко зажав в кулаке черный микрофон, который показался Виктору изделием из семидесятых годов, спросил ведущий.

— Здравствуйте, Дмитрий. Сегодня ночью наши официальные наблюдатели засекли подозрительную активность финских войск в районе их командного пункта — бункерного комплекса „Суммаярви“. В соответствии с соглашением от девяносто шестого года между РКДР и ФЭФ „О демилитаризации пограничной зоны“ категорически запрещено наращивание сил и вооружений выше определенного этим соглашением взаимного лимита в зоне демилитаризации, то есть пограничной и прилегающей к ней.

— Да, уважаемые зрители — это были очень непростые переговоры как раз после серии памятных пограничных инцидентов, инспирированных Англией и Швецией весной девяносто шестого, в разгар Третьего Балтийского кризиса судоходства, и Финно-Эстония тогда очень легко отделалась, очень легко, — повернулся ведущий к камере и потом обратно к военному: — Прошу прощения, господин подполковник, продолжайте!

Подполковник — довольно представительный и высокий мужчина, как оценил его Виктор, солидно кивнул, поправил бинокль на груди и положив руку на винтовку, продолжил:

— Наши наблюдатели с помощью соответствующего оборудования за последние дни неоднократно фиксировали сигналы, которые свидетельствовали о том, что на финской стороне происходит наращивание запрещенных соглашением спецбоеприпасов. Сегодня ночью дежурные наблюдатели под командованием поручика Витковского засекли особенно сильные сигналы — бункерный комплекс финнов буквально начал фонить от излучения, если можно так сказать, и также засекли шум моторов тяжелой техники в глубине финской территории, чего уже долгие годы не фиксировалось. После доклада я дал разрешение поручику выдвинуть отделение разведчиков с приборами ночного наблюдения к пригорку „Рябиновый“, откуда хорошо просматривается финский передовой бункер — я имел право так сделать в соответствии с пунктом пять-точка-три соглашения, — поднял палец подполковник и полуобернулся к лесу, другой рукой показывая куда-то в глубину чащи.

— Вы абсолютно правы, господин подполковник — это всё строго в рамках соглашения девяносто шестого года, — кивнул Яблонский, на лице которого проявился скорбный пафос.

— Через три часа сорок минут поручик доложил мне, что его разведчики были обстреляны из артиллерии и крупнокалиберных пулемётов, что имеются раненые и что нужна срочная эвакуация. Я немедленно организовал транспорт к точке дислокации наблюдателей, и запросил из Петербурга санитарный вертолёт — уже через час мы эвакуировали раненых в городской военный госпиталь.

— В каком они состоянии?

— Двое военнослужащих находятся в тяжелом состоянии, двое — в состоянии средней тяжести, но по словам врачей — угрозы для жизни уже нет. Самое главное — как показала экспертиза, осколочные и пулевые ранения получены от спецбоеприпасов, категорически запрещённых к применению в соотвествии с соглашением. Я буду ходатайствовать о представлении всего отделения наблюдателей к наградам!

— Благодарю вас за комментарий, господин подполковник, и надеюсь, что с вашими парнями и девушками всё будет хорошо и они скоро поправятся! — поблагодарил ведущий военного, пожал ему руку и снова повернулся к камере. — Речь идёт про обогащенные специальными эндейс-смесями военного назначения боеприпасы, которые по сравнению с обычными имеют более высокую поражающую способность и значительно большую дальность стрельбы, — ведущий патетически взмахнул рукой и продолжил: — Как известно, эти крайне дорогостоящие в производстве и хранении боеприпасы совершенно невозможно произвести в значимых количествах в Финно-Эстонии, этой довольно отсталой и периферийной стране, поэтому для меня совершенно очевидно, что это не совпадение — речь идёт об английских или шведских инспирациях. Но это уже прерогатива нашего министерства иностранных дел — будет ли реакция или снова всё будет спущено на тормозах, как и неоднократно до этого? Останется ли кровь наших солдат без ответа или финская военщина и её англо-шведские хозяева будут наказаны? — ведущий на несколько секунд замолчал, пристально глядя в камеру, потом добавил: — С вами был Дмитрий Яблонский — я буду держать руку на пульсе, уважаемые зрители».

После этого пошла заставка какой-то тайги, которую вскоре сменила тундра с нефтяными вышками на горизонте.

— Ну и дела. Явно войнушка какая-то намечается, — прокомментировал Виктор, впечатлённый тем, как ведущий перевёл фокус на английскую руку в этом происшествии.

— Надеюсь, что нет — это никому не надо, ради этой вшивой Финно-Эстонии влезать в серьёзный конфликт с Антантой, — ответила Анжелика и потянулась.

— Я в политике не разбираюсь, — ответил Виктор, в голове которого начала складываться масштабная, но очень смутная картина, которая требовала ещё вала информации и подсказок памяти. — Этот ведущий явно не любит дипломатов, я так понимаю.

Анжелика засмеялась и откинулась на Виктора, как на спинку дивана, что ему весьма не понравилось — он её исхитрился ущипнуть за бочок, и она вскочила, направившись к плите.